Евгений Попов: Всю жизнь пишу все, что хочу!

Одним из главных участников седьмого Всероссийского литературного фестиваля «Белое пятно», завершившегося в конце ноября в Новосибирске, стал известный московский прозаик Евгений Попов

ОДНИМ из главных участников седьмого Всероссийского литературного фестиваля «Белое пятно», завершившегося в конце ноября в Новосибирске, стал известный московский прозаик Евгений Попов.
      Избранные факты биографии. Попов Евгений Анатольевич. Родился 5 января 1946 года в Красноярске. В 1968 году закончил Московский институт геологоразведочный институт имени С. Орджоникидзе. Член редколлегии знаменитого отечественного неподцензурного литературного альманаха «Метрополь» (1979). Автор 19 книг, среди которых сборники рассказов «Веселие Руси», «Самолет на Кельн», «Тихоходная барка «Надежда», «Опера нищих», романы «Подлинная история Зеленых музыкантов», «Душа патриота», Накануне накануне» и др. Лауреат премий Союза писателей Москвы, «Триумф», «Большая книга» (совместно с А. Кабаковым), а также премий литературных журналов «Волга», «Знамя», «Октябрь». Заслуженный работник культуры РФ. Вице-президент Русского ПЕН-центра.
      — Ваша новая книга называется «Прощание с Родиной» — о чем это вы?
      — Решил опубликовать рассказы, накопившиеся за последние три года. Как писатель я начинал с сатиры, черного юмора, абсурдизма, писал остросюжетные короткие рассказы. Мне даже придумали определение: «Самый веселый анархист».
      А для новой книги я сочинил писателя Гдова и безработного Хабарова, которые рассказывают друг другу об увиденном и пережитом. Есть в этом сборнике и рассказ «Рождественская песнь в прозе» — по мотивам Диккенса, написанный в конце 2012 года по заказу журнала «Сноб». Он о том, как Владимир Скруджев, «правитель одной таинственной страны, которая некогда являлась империей от моря и до моря», пережил духовное перерождение.
      Я пишу о своей стране. При этом стараюсь избегать шапкозакидательских реплик: мы, мол, круче всех! У каждой нации есть свои скелеты в шкафу. Так что надо бы полегче с обвинениями других во всех смертных грехах. В журнале «Октябрь» скоро выйдет мой новый рассказ, где один из персонажей говорит: «Весь мир сошел с ума». А разве не так?
      ЧТО мы видим вокруг: на Украину не пускают журналистов, артистов и писателей, в России уничтожают продукты. Вот Дмитрий Медведев меняет часовые пояса, вот их вернули. Лучше бы чиновники воровали поменьше!
      Я довольно критично отношусь к нашим властям, но это не значит, что я должен молиться на Барака Обаму и бить поклоны Дженнифер Псаки.
      — «Веселый анархист» — это точно! Вы шутите уже на уровне названия книги — не так давно вышел том «Арбайт. Широкое полотно»…
      — Расскажу вам историю его создания. В 2009 году меня хватил инфаркт. Образ жизни был соответствующий: я ведь постоянно сижу — либо за рулем автомобиля, либо за компьютером. Когда работал, выкуривал по две пачки в день. Теперь с сигаретами попрощался. Мало того, врачи запретили мне работать более двух часов в сутки.
      А за отведенные два часа я успевал написать 1800 знаков, маленькую главку. Каждую выставлял в своем ЖЖ и спрашивал у читателей, к примеру: можно ли считать интеллигенцию частью народа или прав ли был Маркс, боровшийся с капитализмом? Сперва получал по 10-15 откликов. Потом их число выросло до 300. Авторы полемизировали друг с другом. Возникла идея собрать 40 глав с комментами под одной обложкой. Так появилась книга «Арбайт. Широкое полотно», и в ней действительно отображена жизнь народа — пусть и в виртуальном пространстве. А мы с народом попали в шорт-лист Букера. (Улыбается.)
      — Когда-то вы причисляли читающих россиян к своего рода секте. Сейчас изменили свое мнение?
      — Конечно. Я много езжу по стране. Где-то по-прежнему бардак, но в общем налицо перемены к лучшему. Проводятся литературные форумы, библиотеки постепенно превращаются в культурные центры, где широко используются интернет и другие современные технологии. Как-то я выступал в Москве, и онлайн-трансляция шла в 68 библиотек по всей России. После лихих 90-х интерес к чтению, к литературе сейчас вновь повсеместен — какая же это секта? В небольшом Липецке на творческих встречах с прозаиками и поэтами были полные залы. Люди говорят: мы не верим ни телевидению, ни газетам, вся надежда услышать правду — на писателей. Но ведь действительно журналисты и чиновники несут с экрана черт знает что, русским языком они совершенно не владеют!
      — «Русский язык на грани нервного срыва» — не сгущает ли краски Максим Кронгауз?
      — Срочно нужны новые законы, призванные охранять язык. Пусть специальные инспекторы по охране начнут с контролирования вывесок. В свое время Лужков запретил в Москве надписи на английском — это можно вернуть. В газетах хорошо бы ввести рубрики «Говорите по-русски правильно!» и восстановить в штатном расписании должности корректоров и литературных редакторов. Очевидно, что на популяризацию русского языка необходимо тратить деньги. Значит, проблема должна решаться на правительственном уровне.
      — И снова разговор о власти! Как вам сейчас кажется, не был ли разгон «Метрополя» кремлевской ошибкой?
      — О «Метрополе» я могу говорить часами! Идея создания независимого альманаха принадлежала Василию Аксенову. Пригласили к сотрудничеству литературных звезд: Ахмадулину, Битова, Вознесенского, Искандера. Также в числе авторов «Метрополя» оказался и Джон Апдайк. Аксенов тогда переводил его роман «Переворот», они были очень дружны.
      Другие авторы альманаха были, как говаривал Слуцкий, широко известны в узких кругах. Они не писали антисоветчины, но все же их произведения, выглядевшие несколько странно в эпоху торжествующего социализма, нигде не печатали. Ныне все эти имена на слуху: Виктор Ерофеев, Юз Алешковский, Юрий Кублановский, Инна Лиснянская, Аркадий Арканов, Евгений Рейн, Марк Розовский, Владимир Высоцкий, Борис Вахтин, Фридрих Горенштейн, Юрий Карабчиевский, Семен Липкин, Генрих Сапгир. Это ли не ирония судьбы — по сценариям Сапгира вышло несколько мультфильмов, но публиковать его серьезные стихи все отказывались наотрез!
      Долго гулял по редакциям и я. Помню, настойчиво предлагал свой рассказ о рабочих, потерявших гроб в июльскую метель. И слышал в ответ: «Женя, ты вообще понимаешь, в какой стране живешь?» Помог Шукшин, в 1976 году с его предисловием вышли два моих рассказа в «Новом мире». Меня стали приглашать в другие журналы, но больше мою прозу не печатали, каждый раз просили принести «что-нибудь другое». И когда Аксенов предложил мне публикацию в «Метрополе», я его чуть не расцеловал.
      Как известно, наш альманах вышел крохотным тиражом 12 экземпляров. Это был самый настоящий самиздат. Мы предлагали Союзу писателей СССР сделать официальный тираж «Метрополя» — тысячу штук. Но получили резкий отказ в резкой форме. И последующую тотальную проработку авторов. Многих поисключали из СП, заставляли писать покаянные письма. Удивительное дело: авторов «Метрополя» прессовали не сотрудники КГБ, а коллеги-писатели!
      В Союзе писателей я был 7 месяцев и 13 дней — это же рекорд для Книги Гиннесса! В журнале «Новое литературное обозрение» № 82 опубликована стенограмма заседания секретариата СП РСФСР, прошедшее 21 декабря 1979 года. Сейчас обсуждение авторов воспринимается как мракобесие. Но писателю все на пользу. Варлам Шаламов после лагеря написал «Колымские рассказы». А мне довелось наблюдать, как люди сдают друг друга. Нас громил Даниил Гранин: «Вам нечего делать в СП». А мне было нечего терять, и я отвечал дерзко. Спрашивают: «Кто сподвиг вас на участие в «Метрополе»?» Улыбаюсь: «А я не шкаф, чтобы меня двигать!» А пьяный Расул Гамзатов то и дело восклицал: «Ай, молодца, как хорошо сказал — давайте его обратно в Союз примем!»
      Когда нас вышибли из СП, пять известных литераторов США написали письмо протеста. Но и это не помогло. Вообще, литературная жизнь странно устроена. Знакомый американец сказал, что нам сделали рекламу на миллион долларов, ведь нас воспринимали мучениками за демократию. Но, я считаю, «Метрополь» был вполне себе обычным литмероприятием. И на месте Советской власти я бы разрешил печатать альманах небольшим тиражом.
      Разгон нашей редакции — большая дурость. Мы же не призывали взорвать Кремль, у нас не печатались откровенные диссиденты вроде Георгия Владимова или Льва Копелева. Просто «Метрополь» стал первым в стране плюралистическим изданием. Под одной обложкой были собраны люди разного возраста, социального положения, образования, мировоззрения. Участие в «Метрополе» — главнейшее событие в моей жизни. Это был последний крупный литературный скандал брежневской эпохи. Но ничего хорошего в скандалах нет.
      После истории с «Метрополем» за 10 лет у меня не было опубликовано ни строчки. Все эти годы я писал в стол, накопилось около 200 рассказов и два романа. В 1990 году меня восстановили в СП, но предложили заплатить пропущенные членские взносы. Моему возмущению не было предела!
      — Интересно, что сразу после разгона «Метрополя» вы затеяли новый альманах…
      — У меня есть принцип — всегда давать сдачи! Я был злой как черт и согласился на предложение Дмитрия Пригова создать в 1980 году альманах «Каталог» новоявленного «Клуба беллетристов». Там я познакомился с большими писателями — Владимиром Кормером, Николаем Климонтовичем, который умер этим летом. Чуть позже в Ленинграде основали литературный «Клуб-81». В него входили 20-40 человек: Феликс Кривулин, Елена Шварц, Елена Игнатова. Клубу дали помещение, где проводились семинары по Солженицыну, вечера католической поэзии…Это проходило под присмотром КГБ — но все же, считаю, это было глотком кислорода.
      — Вы упомянули об Аксенове, которому посвящена ваша с Александром Кабаковым книга…
      — Василий Аксенов — мой старший друг, товарищ и брат. До эмиграции у него была такая слава, что сейчас сравнить просто не с чем. В 1980 году он уехал на Запад и вскоре стал в Вашингтоне профессором славистики. Между нами постоянно шла переписка — по так называемой голубиной почте, через знакомых журналистов и дипломатов, ведь обычные письма за рубеж контролировались спецслужбами. К сожалению, почти все письма Аксенова ко мне исчезли — при трагикомических обстоятельствах. Как-то встречаю Юлия Кима и рассказываю ему об идее Пригова выпускать свой «Каталог». «Ну, все — ждите обысков!» — ответил на это Ким. Так и произошло. Назавтра в восемь вечера — звонок в дверь. «Кто там?» — «КГБ по Москве и Московской области». Жена говорит: «Ждите, он одевается, всю ночь работал». А мы хранили аксеновские письма в гречке. Пришлось их спешно сжечь. А меня, как оказалось, вызвали на Лубянку свидетелем по какому-то делу. И вот едем мы в машине, а я все думаю: что ж вы сразу-то не сказали, такую ценность своими руками уничтожил! Издатель Елена Шубина предложила написать мемуары об Аксенове. Но я отказался. Писать мемуары для писателя — во всех смыслах последнее дело. Но мы с Кабаковым придумали для книги «Аксенов» форму диалога…
      — И как вам работалось в соавторстве?
      — Он приезжал ко мне, мы выпивали пол-литра на двоих и наговаривали воспоминания, связанные с Аксеновым, на диктофон, где-то по полтора-два часа. Так продолжалось около года. Представляя нашу книгу, Кабаков сказал: «Здесь не вся правда об Аксенове, но нет ни слова неправды».
      Конечно же, мы знаем об Аксенове больше, чем говорится в книге. Но Василий Павлович не уполномочивал меня сообщать, к примеру, обо всех своих романах. А наше интенсивное общение с Кабаковым продолжается. Ругаемся по телефону каждый день, но не до ссоры. У нас с ним разные взгляды на очень многие вещи.
      — Простите за любопытство, о чем спорите?
      — К примеру, мы расходимся во мнениях относительно книги архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые». Мне она активно не нравится, поскольку переполнена гордыней. Автор недвусмысленно дает понять читателям, что горд своими знакомствами с Битовым, Бондарчуком. При этом Шевкунов цитирует частные разговоры, а это неправильно. Кабаков же говорит: «Несвятые святые» стали народной книгой, продано около полутора миллионов экземпляров!» Я парирую: «Конечно, ее же в церквях продают».
      А не так давно, в 2012 году, произведение архимандрита выдвинули на «Большую книгу». Перед началом церемонии вручения премии вижу десяток телекамер — и все вокруг Шевкунова. Но первую премию получил Даниил Гранин за книгу «Мой лейтенант». Вторую дали нам с Кабаковым за «Аксенова» — к слову, это 50 тысяч долларов. А третью получила Мария Степнова, автора романа «Женщины Лазаря». И тут я смотрю на Шевкунова. На его лице было тихое изумление, переходящее в безумие: «Где моя премия?!? Мне же все сказали, что я лучше всех!» Кабаков потом сказал мне, что все же «Несвятые» достойны премии. Я ответил: «Ну так отдай ему свою половину полученных денег!» Но до этого дело не дошло.
      — Что скажете о литературном процессе?
      — Знаете, я не люблю слова «процесс». Сразу всплывают в голове такие фамилии, как Пастернак, Бродский, Даниэль и Синявский… К сожалению, нынешняя молодежь не знает нашего не столь далекого прошлого. Один молодой прозаик как-то заявил мне, что мы-де живем в эпоху тоталитаризма. Я ему отвечаю: «Милый мой, да при тоталитаризме тебя на этих словах уже вели бы под белы рученьки двое в штатском!» Раньше писатели плевали на власть, теперь наоборот. Профессии писателя официально не существует. Тем не менее литература жива. Работают Битов, Маканин, Кублановский. Форумы в Липках ежегодно открывают новые имена: москвич Александр Снегирев, Александр Киров из Каргополя. На премию «Дебют» в 2005 году было прислано 50 тысяч рукописей. И это хорошо: ребята пишут, а не курят анашу, не машут финкой в подъездах. Да, на 99 процентов дебютные тексты — графомания. Несколько соискателей премии и вовсе сопроводили свои рукописи бесхитростными записками: наша семья живет бедно, пришлите денег. С другой стороны, уверяю вас: ни один талантливый текст не может пропасть бесследно. Дерзайте, адреса редакций «толстых» журналов известны. Публикация в «Новом мире» или «Знамени» — это знак качества. Отечественному литературному процессу мешают постоянные свары. Причем их организуют люди, скажем так, малоталантливые. Хотя каждый писатель думает, что он лучше всех. Мне все равно, в каком СП автор: он либо является писателем, либо нет. Единение писателей — миф. Такого не было никогда. Аксенов и Шукшин, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Да, каждый имеет право на собственное мнение. Но я категорически не согласен с писателями, которые публично называют Юнну Мориц сумасшедшей, а Андрея Битова — безумным.
      — Какова сегодня роль литературы?
      — Безусловно, она способна влиять на общественные процессы. Россия — литературоцентричная страна. Вот вам свежий пример: в этом году вышла замечательная книга — «Зона затопления» Романа Сенчина. Этот текст мне кажется сильнее «Прощания с Матерой» Распутина. Сенчин говорит прямым текстом: электричество пойдет в Китай, обогатятся владельцы ГЭС, и ради этого тысячи россиян переселяют в город безработных. Но эта книга — не злопыхательство, Сенчиным руководят боль и горе.
      Писатель — странная фигура с точки зрения обывателя. Да, прозаик Сенчин вряд ли заставит рыдать олигарха Дерипаску. Но репутационные потери власть имущих вполне вероятны. Писателей постоянно втягивают в политику. Но, я считаю, обладающий литературными способностями должен писать. Презираю политиков всех стран. Однажды по телевизору увидел, как Хиллари Клинтон нежно поправляет галстук президенту России. И я понял, что они «вместе кушают», была такая фраза у Солженицына. А нам что-то бубнят про национальные интересы России…
      — Что читаете сейчас?
      — Я редкий гость в книжных магазинах. В основном читаю все новинки в Сети. Подавляющее число современных авторов хорошо знаю лично. Довольно хорошо ориентируюсь и в новейшей литературе, поскольку долгое время веду всероссийские семинары молодых писателей в Москве и Липках.
      Не мое дело давать оценки. У каждого свой вкус. Нет сомнений, что Дина Рубина и Людмила Улицкая — профессиональные литераторы, но мне неинтересно то, что они пишут. Не все нравится и у Прилепина. После «Обители» у него самое настоящее головокружение от успехов. А я считаю, над этим романом автору стоило бы еще поработать — над композицией, фразировкой. А Захар уже водит экскурсии по Соловкам!
      — Что бы вы посоветовали молодым авторам?
      — Мне скоро стукнет 70. В литературе с 16 лет. Прекрасно помню, сколько в начале получил пинков. Важно не терять веры в себя, работать и помнить, что с выходом первой книги не начинается новая жизнь. Нужно иметь запасной коридор. Наличие другой профессии дает писателю независимость. Одной литературой семью не прокормить. Выросло целое поколение пишущих «дворников и сторожей». Сергей Гандлевский и Юрий Кублановский сторожили, Михаил Берг работал кочегаром в сауне. Я был геологом, имею специальное образование. Писателю ничего не может помешать работать. Не платят зарплату, нет своего кабинета — это все отговорки. Писатель тот, кто не писать не может. При этом литература — не товар. Я пишу то, что хочу, — и так всю жизнь. Если это публикуется, да еще и платят гонорар — вообще счастье.
      — Верите ли вы в писательскую судьбу?
      — Я родился в Красноярске. Мой отчим Василий Федосеев основал там пединститут, на здании висит табличка. Но в 70-е годы уехал с берегов Енисея — по совету Шукшина, сказавшего, что хождение по столичным редакциям входит в профессию писателя. «Уезжай, а то или сопьешься, или сядешь за длинный язык, или начнешь ваять «нетленки» про комсомольские стройки!» — сказал мне Василий Макарович. Ни один из этих вариантов меня не устраивал, и я оставил родной Красноярск. Что было дальше, я вам уже рассказал. Тянет ли меня на Родину? Сложный вопрос. Сегодня уже нет в живых ни Астафьева, ни Романа Солнцева, ни Михаила Успенского... Недавно приезжал туда, виделись с Эдуардом Русаковым, Сергеем Кузнечихиным — дай им бог здоровья.
      — Японский классик Акутагава писал, что психика человека на протяжении тысячелетий никак не меняется — согласны?
      — Зайду с другого боку. Классическая русская и классическая японская литературы имеют мало общего. Несмотря на то, что Акутагава считал своим учителем Достоевского. Акутагава — один из лучших писателей Японии. Я плохо знаю социум Страны восходящего солнца, но, как мне кажется, местным писателям приходится постоянно что-то изобретать. А у нас в России жизнь ярче выдумки! Чего и кого я только не видел — ну, невозможно придумать начальника, в 1977 году хранившего в сейфе замусоленный журнал «Плейбой»! У наших людей уникальная лексика, манеры, привычки, характеры. Поэтому Россия для писателей — благодатная страна.
      — Вам интересен Пелевин?
      — Он мне был очень интересен — до романа «Чапаев и Пустота». Очень нравился его рассказ 1991 года, «Девятый сон Веры Павловны». А «Чапаев» написан под влиянием восточной философии. Но все это уже было — и задолго до Пелевина, у тех же американских битников. Сейчас работает фабрика по имени «Виктор Пелевин». Его последние вещи я просто пролистал. Но я люблю всех, кто пишет, — даже графоманов! Считаю их заблудшими братьями…
      — Достойны ли Битов или Искандер Нобелевской премии по литературе?
      — Скажу прямо. Из всех современных российских писателей наиболее достоин «нобелевки» Фазиль Искандер. Его «Сандро из Чегема» — рукотворный космос. Знаю, что его четырежды выдвигали на премию, но, видимо, это непроходная фигура. К недавнему награждению Светланы Алексиевич отношусь без оценки. Это политическая акция. Мне нравились ее книги, то же «Время секонд-хэнд». Но это публицистика, а не проза. За такие тексты награждают Пулитцеровской премией. Сейчас Алексиевич заявляет, что русские угнетали белорусов, — господи, как меняется жизнь!
      — К слову, о метаморфозах. Вы хотели бы стать автором Тотального диктанта?
      — Пожалуй, нет, спасибо — я очень ленив. А работа над текстом для диктанта предстоит довольно большая.
      — Последний вопрос. Интересно, какие книги читает ваш сын?
      — Помню, он читал Тургенева, стиснув зубы. Спрашиваю: «Нравится?» Он отвечает: «Отстой…» В его годы мне тоже не нравилось у Тургенева то, что его герои какие-то бездеятельные, только говорят, а сами палец о палец не ударят, чтобы сделать что-нибудь хорошее и полезное. Пересмотрел я свое отношение к тургеневской прозе в институте. Студентов вывезли на картошку, а в сельской библиотеке были только два собрания сочинений — Ленина и Тургенева. Больше читать было нечего, и я погрузился в труды Ивана Сергеевича. Впоследствии переписал «песьей рукой» его роман «Накануне»: в окрестностях Мюнхена объявились вожди Владимир Лукич, Борис Опельцин…
      Сейчас сыну 27 лет. Он фотограф, занимается божьим делом: работает в благотворительном фонде по спасению больных детей. Много ездит по стране, только за последний месяц побывал в Махачкале, Йошкар-Оле, Уссурийске, Новом Уренгое и Горном Алтае. Убеждения у него — радикальные. Но это нормально. Вспомним известную фразу Черчилля: кто не был в юности революционером, тот не имеет сердца, кто в старости не стал консерватором, тот не имеет ума.
      Люди не ангелы, и никогда ими не будут. Масса случаев, когда порядочные люди приходили во власть и быстро становились негодяями… Стоп! Я стараюсь избегать резких определений. Они ведут только к вражде. А зачем провоцировать? Эволюция всегда лучше революции.
     

 
По теме
Обвиняемый уже был ранее судим и вышел на свободу 7 марта по УДО Фото: freepik.com Жителя Коченевского района Новосибирской области заключили под стражу за ложные сообщения о минировании отдела полиции.
МВД задержало четырех аферистов, вымогавших деньги у красноярских бизнесменов Фото: НДН.Инфо Полицейские в Красноярском крае задержали четырех аферистов, которые занимались вымогательством у бизнесменов,
Новосибирские полицейские ищут мужчину, оплатившего покупки чужой картой Полина ШЕВЧЕНКО Новосибирские полицейские ищут мужчину, оплатившего покупки чужой картой.
Отцу ребенка сибирячка говорила, что занимается эскортом. Фото: freepik.com В Дзержинском районе Новосибирска сибирячка погасила почти миллионный долг по алиментов ради будущего водительского удостоверения.
В Новосибирской области отчима отправят в больницу за истязание девочки утюгом Никита МАНЬКО Психиатрическая экспертиза помогла отчиму избежать уголовной ответственности.
Легковушка выскочила на встречку и столкнулась с грузовиком Фото: МВД по Красноярскому краю Страшная авария случилась сегодня днем, 28 марта, в Красноярском крае на 684 км автодороги Р-255 «Сибирь».
Опубликованы кадры песчаной бури, пришедшей в Амурскую область Фото: телеграм канал BAZA Как сообщает телеграм-канал BAZA, Амурскую область окутала песчаная буря, вызванная циклоном, который пронесся через Китай и Монголию.