Орлов без неба: Вокруг одни белки, и у каждой свое колесо

2.JPG
1.JPG
3.JPG
4.JPG
6.JPG
7.JPG
8.JPG
9.JPG
11.JPG
12.JPG
13.JPG
14.JPG
15.JPG
16.JPG
5.JPG
17.JPG
21.JPG
19.JPG
20.JPG
23.JPG
Фото: sibkray.ru

Известному парапланеристу Александру Орлову запретили летать. Решение суда действует уже больше месяца, и все это время новосибирец, который прославился своими экстремальными экспериментами в воздухе, – без неба (по крайней мере, официально). Корреспондент Сибкрай.ru уговорила неугомонного Орлова на интервью, приехала на встречу нарядная и в белых кедах, а он увез ее в лес.

Парапланерист, инструктор по выживанию, дайвер, виндсерфингист, удивительный экспериментатор и просто морально крепкий человек. Перечислять достижения, увлечения и черты характера Александра Орлова можно бесконечно долго. Кажется, что сейчас в его жизни не самая радужная полоса: пять судебных дел, запрет полетов в самом разгаре сезона, неудачная судебная апелляция. В последнее время очень часто пропадает у юристов, сегодня опаздывает.

Встреча назначена на серф-станции «Бумеранг». Здесь работает детская школа виндсерфинга, родители приводят своих детей и оставляют тренироваться на все лето, забирая только на выходные. 

− А чем же мы сегодня будем заниматься?

− Пойдем в двухдневный туристический поход с детишками из школы виндсерфинга. 



− Можно сказать, что нынешний поход − это сдача экзамена мне по выживанию в лесу, − продолжил Александр. − Я уже выходил с ними в поход, правда, недалеко и ненадолго. Брали с собой рюкзаки, котелки, воду, и я учил их элементарным вещам, чтобы в целом они понимали, как выжить в лесу. Вот мы, допустим, находимся в походе, у нас нет ни бумаги, ни дров. В таких условиях ребята должны разжечь костер и приготовить еду. В помощь дается всего одна спичка. Когда я начал с ними заниматься – две трети из них никогда не ставила палатки, а половина не разжигала костров. Ну а теперь после наших коротких выходов   они что-то умеют. Может, и не своими руками разведут, но зато посмотрят, как это делают другие, а потом дай им спички – сами справятся.




− Это сейчас твоя работа или же новое увлечение?

− Да, это мое случайное хобби. Сейчас я здесь в роли инструктора по выживанию. Сам когда-то проходил курсы по выживанию, поэтому компетентен в этом деле. У меня просто часто возникают идеи уехать куда-нибудь в Азию и испытать себя на больших многодневных маршрутах. Но фишка в том, что это путешествие должно состоятся в одиночку. Я водил много туристических групп на сплавы, в пещеры, в лес. Но это всегда была группа, всегда можно было подстраховать друг друга. И меня напрягало, что один я не смогу выйти куда-то. Ведь стоит большой вопрос – что-то может случится. Поэтому передо мной стала задача научиться выживать в ограниченном состоянии, добираться до людей, до деревни, больнички. Вот я и нашел ребят-инструкторов, которые занимаются подготовкой офицеров спецназа для выживания в любой среде – от пустыни до джунглей, и я с ними прошел экспресс-курс по выживанию. Привет! 

− Привет,− звонко отвечает тихо подошедшая девчушка.

− В поход-то идешь? – приобнимает ее Александр.

− Даааа, – протяжный ответ.

− Ну, сегодня будем проверять все, чему вы научились.

Девчушка устремляет взгляд в одну точку и перестает улыбаться. Потом соскакивает и убегает доносить новость до своих соклубников. 



− Что самое страшное в этих одиночных походах? Почему для того, чтобы отправиться одному нужно проходить специальные курсы?

− Самое страшное – это собственно страх. Человек не знает местности, не знает, что ему делать, не знает системы местных приоритетов и так далее. Поэтому он на всякий случай боится всего. И этот страх парализует. Как в старые времена во время кораблекрушений. Вполне рядовой случай, когда людей находили на шлюпках с запасом еды и воды, но мертвыми, потому что они не были морально готовыми к природным условиям. Это проблема находится внутри нашего мозга, внутри нас. 

Мы обычно не выходим из своей зоны комфорта, а тут нас просто вышвырнули во враждебную среду. Как меня тогда со спецназовцами. Мы поехали в самые суровые условия – несколько дней шел дождь. Помню свою внутреннюю трансформацию в момент первого марш-броска. Сначала я пытался сохранить остатки сухой одежды на себе, остатки тепла, а потом резко стало все равно − я замерз, мозг скукожился. Просто шел по лужам, думая только о цели, которую нужно достичь. Через полчаса мы были мокрые до трусов. А ведь еще нужно разжечь костер в совершенно мокром лесу. И снова помню свое состояние, когда развел маленький костерок и пытался согреться. Когда промокший, жался к огню одной стороной, а в это время мерзла другая. Приходилось вращаться, чтобы хоть как-то ощутить тепло. А дрова прогорают, костер нужно поддерживать, еду готовить. Но ты не можешь себя заставить оторваться от тепла. Такая школа прям жесткая. Но после этого все страхи ушли.

− То есть для того, чтобы избавиться от страхов, нужно испытать то, чего боишься? Это распространяется на небо? 

− Да. Когда-то я прыгал с парашютом как раз для того, чтобы побороть страх высоты. Он есть у меня до сих пор. Это вполне нормальное чувство. Многие приходят ко мне летать, и почти все боятся высоты. Кому-то просто подарили сертификат, кто-то решил избавиться от страха методом «клин клином». Большинство людей так или иначе признаются, что боятся высоты. А человек боится больше всего то, с чем он редко сталкивался в жизни или не сталкивался вообще. 

Я всегда в квартирах жил на небольших высотах, где-то второй-четвертый этаж. И когда я прихожу в девятиэтажку, меня переколбашивает. Смотришь вниз, и все сжимается, хотя высота всего 30 или 40 метров. На параплане я лечу несколько километров вверх, и не боюсь, потому что другое восприятие. Параплану доверяешь. Практически у всех моих пассажиров на старте начинается мандраж. И это нормально. А потом в воздухе что-то происходит, и человек приземляется уже совсем другим. 

− Саш, а мы куда сегодня идем-то? – подходит к нам директор серф-станции.

− Как, у вас разве нет маршрута? Ну поехали, тогда по лесу, найдем, куда пойти, − быстро принимает решение Александр и идет к припаркованным рядом велосипедам. 



Дорога скользкая и грязная. Едем втроем: мы с парапланеристом на скоростных велосипедах, директор серф-станции – на скутере. Александр запоминает дорогу и придумывает, как бы запетлять в лесу, запутать ребят и вести их до места как можно дольше, чтобы было интереснее и правдоподобнее. Ведь уроки выживания должны начинаться с долгого пешего пути. 

Маршрут Орлов разрабатывает, проверяя себя по 2ГИСу. Он улыбается и предупреждает, что водить детей по лесу (читай: за нос) собирается около часа. Сотрудники серф-станции называют его «Саша – главный идеолог». На нем лежат заботы по прокладке маршрута, первому розжигу костра, заготовке дров, установке палаток. Создается именно атмосфера выживания, чтобы дети не чувствовали постоянную опеку и заботу тренеров, не жили на всем готовом, а учились самостоятельности. Запоминаем все тропинки и возвращаемся на базу. Сейчас общее построение, и в путь.

Девчонка, ростом чуть выше сумки, которую она тащит на одном плече, начинает хныкать еще на выходе со станции. Нести сумку тяжело, а забирать у малышей вещи нельзя – сами набрали, сами пусть тащат, считают тренеры. Александр Орлов глядя на мучения девочки, ныряет в автомобиль и достает огромный рюкзак, куда закладывает тяжелую сумку.


− Во, рюкзаки я люблю, − повеселела девчонка, неровно вышагивая буквой Г.





Инструктор по выживанию улыбается и берет в руки телефон, чтобы начать прямую трансляцию похода в соцсети. Теперь и его виртуальные друзья увидят эту забавную картину –около 40 детей с рюкзаками, сумками, авоськами, они передвигаются по базе, как черепашки, с «палаточным» панцирем. 




− Вот как же так получается. Все твои проекты классные, грандиозные. Люди радуются, улыбаются, ты занимаешься любимым делом. Но почему же прокуратура все это пресекает и морозит?

− Ты про запрет на «Бердск-Южном»? 

− Да, про него.

Александр некоторое время молчит. 

− С одной стороны Росавиацию можно понять, − наконец продолжает он. − Вся гражданская авиация делится на две части – коммерческая авиация и авиация общего назначения (сокращенно – АОН – прим. ред.), куда входим и мы. Конечно, Росавиация командует всем, но голова у нее болит только о коммерции. А от АОН она получает только геморрой.

− АОН страдает от такого распределения внимания?

− Нам стали вообще перекрывать кислород. После перестройки законы по коммерческой авиации начали сопрягать с международными законами. А АОН остался в этой ситуации изгоем. Во многих странах есть отдельные правила для малой авиации. У нас правил в воздушном законодательстве сотни и даже тысячи. Часть из них – это постановления из СССР. 

Допустим, приходит к нам прокуратура и грозит постановлением за 1973 год. Но ведь страна уже другая, правила должны быть другими. И такая штука приводит к тому, что изучить воздушное законодательство практически невозможно. Правил слишком много, и пока жаренный петух не клюнул – они не поднимаются. В общем, бардак − одни правила накладываются на другие, они разного статуса и могут противоречить друг другу. И кому же верить? Все мы от этого отплевываемся, материмся. Но нет у нас государственного органа, который был бы заинтересован в том, чтобы навести наконец порядок. 

Также получилось и в моем случае. В правилах написано, что для АОН не нужны лицензии и правоустанавливающие документы. Однако без пилотского удостоверения нельзя зарегистрироваться в системе подачи уведомлений. А с этой весны о каждом (!) полете необходимо уведомлять. Вот мы и попали – вроде и не распространяются на нас эти правила, но подать уведомление без пилотского не можем.

− В суде на эти доводы не отреагировали? 

− Мы перед заседанием специально начали читать законы. Дословно. И ведь там даже нет строчки про полет! Просто написано, что для использования воздушного пространства нужна лицензия. И нет ни одного слова, что использовать это пространство должен летательный аппарат. Если подходить буквально, то любой дядька, который идет – использует воздушное пространство. И прокурор, и судья его использует. А заявку подал? Нет? Значит, нужно оштрафовать. Но нас не услышали. 

− Почему в зоне неограниченного пользования землей штрафуют именно тебя и запрещают тебе? Чем провинился безобидный параплан?

− А Росавиация просто заняла удобную для себя позицию. Под АОН они понимают в большей степени самолеты и вертолеты, которые периодически где-то падают. И эта категория частной авиации на слуху, она является героем всех скандальных сводок. Как только случаются ЧП, выясняется, что 90% полетов, которые заканчиваются травмами, нелегальные. Аппараты взлетели без уведомления, без разрешения. И начинается – случилась катастрофа, выделяются большие средства, разгорается серьезный медийный скандал. Каждый раз Росавиация говорит, что вот они АОНовцы, они у нас сплошные нарушители, надо им запретить еще сильнее. И, имея в виду вертолетчиков, метут под одну гребенку всех – и парапланеристов, и дельтиков. 

Каждый несчастный случай для Росавиации – повод, чтобы еще сильнее ужесточить законодательство и ограничить АОНу свободу. В данном случае мы имеем законодательство, которое легально исполнить невозможно. Но так проблемы не решаются. Нам просто приходится уходить в партизаны, потому что от нас требуют исполнение неисполнимых правил. От меня требуют лицензию, а ее нельзя получить в принципе. Да я готов это сделать. Но куда идти? Должен быть орган государственной власти, который бы занялся упорядочиванием правил.



Нестройная колонна разновозрастных ребятишек шагнула за направляющим, «Сашей – главным идеологом». После трех минут похода группа ребятишек начала вздыхать. 

− Давай так, пять минут несу я, пока никто не видит, а пять минут ты, − забирает свой же рюкзак Александр у девочки, вышагивающей буквой Г.

− Идет, − радостно скинула ношу уже совсем не уставшая девочка и вприпрыжку ускакала в первые ряды, дразнить мальчишек. Направляющий закидывает рюкзак на одно плечо и продолжает идти. 

− А это что такое? – дергает его за рукав парень в белой кепке.

− Это костяника.

− А ее есть можно?

− Ну, можно, если помыть.

− А это что такое?

− Это хвощ, – поворачивается Орлов из стороны в сторону, отвечая на вопросы любопытных ребятишек. 

Только начавшийся поход уже портит погода. Туристы успели добраться до места, расставить палатки, распределить вещи – и зарядил дождь. Одна часть ребят затосковала под большим тентом, другая принялась играть в глухой телефон, третья убежала купаться. На поляне только инструктор по выживанию в дождевике – он колет дрова. Маленький костерок из сухих веток потихоньку становится больше. Яркое пламя заставило неугомонных детей выползти на улицу и сесть рядом с Александром. 








− Осторожно, бойцы, − отодвигает от огня собравшихся пацанов Орлов и размышляет. − Мне, наверное, судьба сама подкинула эту возможность. Ну, сделать мини-курсы по выживанию в лесу для детей. Просто у меня в последнее время часто возникает шальная идея – зимой уехать в Азию и провести курс выживания в чужой стране. Типа как избавление от разных ментальных страхов. Азию я выбрал, потому что она дешевле Европы − спать можно в гамаке, еда там дешевая. Хотя в жару и есть-то не хочется, можно вполне себе быть вегетарианцем – сбил банан и съел.

− И выживание, и параплан, и турпоходы, и курсы… Где берешь столько сил, энтузиазма и вдохновения? 

− Когда такой вопрос задают, я вспоминаю одного мужика-американца, который году так в 1982 привязал к садовому креслу зонды надувные, наполненные гелием и взмыл в воздух. То есть, это был первый задокументированный полет на воздушных шариках. Он взял ружье, запас бутербродов и улетел. Задумка была такая: когда он захочет спуститься, тогда отстрелит несколько шариков и благополучно вернется домой. А по дороге перекусит. Значит, попрощался с друзьями и со своего огорода вылетел. Поднялся на три километра и уронил ружье. Стало его сносить на ближайший аэродром. Все сначала думали, что розыгрыш – не может быть, чтобы какой-то [печатное, но не совсем этичное слово] болтался в посадочном эшелоне на воздушных шарах. Но потом военный самолет поднялся на разведку, пилоты пальцем у виска покрутили, а мужик им в ответ фак показал. Ну летчик понял, что мужик вполне себе живой. В общем, замерзший и скрюченный, он попал-таки на землю. И какая-то пронырливая журналистка сразу же ему вопрос: «А зачем вы это сделали?» Ну тот отвечает: «Нельзя же все время сидеть без дела». Вот я эту фразу и запомнил.  

− Хочешь повторить? 

− Да, я уже придумал, как это сделать, все рассчитал. Но понадобится где-то 60 тысяч на гелий – недешевое удовольствие. Деньги придется выбросить на ветер в прямом смысле. И жаба меня давит. Может, какой-нибудь спонсор появится... Но неважно. Рано или поздно, с поддержкой или без – я все равно это сделаю.



− Захотел и сделал. Как удается даже самые ненормальные идеи реализовывать? 

− Меня это заводит. Именно появление мечты. И причем она не обязательно должна быть разумной. Если она тебя греет и подпитывает, то ради этого кайфа сделаешь все. Есть, безусловно, такие вещи, куда возвращаться совсем не хочется. Например, в моем случае – это недвижимость. Кажется, что основная часть моей жизни прошла именно в этой сфере. Много контактов, друзей, связей. Но у меня отторжение. Не хочется. Отдал этому много сил и времени, а душа не лежит.

− Все-таки лирик?

− Может быть. Просто сейчас, наверное, такой период жизни, когда уже не так важна карьера, статусность, признание окружающих, деньги. Наступает момент, когда хочется заняться чем-то для души. Всех денег не заработать. Их требуют не наши потребности, а наши амбиции. 

Мы хотим быть на порядочном уровне, не хуже других. Но в какой-то момент система ценностей меняется. А мы бежим как белки в колесе. Хотим бежать быстрее и быстрее, хотя на самом деле стоим на месте. Пробуем становиться круче, круче и круче, но, оглядываясь назад, понимаем, что ничего особо не изменилось. Ну машину ты поменял, допустим. А основная часть жизненных параметров остается та же. Но ты недоволен собой. Все время себя подгоняешь. И нужно всего лишь суметь выйти из этого колеса, хотя и страшно, что оно по инерции начнет вертеть тебя. А когда ты все-таки вышел, то оглянись. Вокруг одни белки, и у каждой свое колесо. 

− У тебя получилось выйти из колеса?

− Да. Сейчас я занимаюсь тем, что просит моя душа. Мне кайфово, приятно. Вот сейчас мы с детьми поели, на ночь есть палатка – чего еще надо? У меня и с полетами также. Вот мне говорят: ты столько лет уже летаешь, не приелось? А нет. Каждый человек, приходящий ко мне полетать, – новый. С каждым я лечу заново, с каждым своя история, у каждого своя реакция. Люди после полета со мной испытывают счастье. А мне что еще надо? И я счастлив с ними…




Время к ужину, и мы идем помогать девчонкам-инструкторам его готовить. Режем и чистим овощи для картофельного супа, параллельно вставляя что-то в разговор о дрессированных собаках. Довольно споро справляемся и уходим к берегу мыть посуду – по-походному, в реке.

Возвращаюсь к костру и вижу Александра, который уже держит в руках две тарелки с дымящейся гречкой. Снова просыпается это ощущение «напарничества», которое чувствую на протяжении всего дня. Для вечно опаздывающего и забывчивого компаньона Александр «забивает» тарелку с обедом-ужином, организовывает еще одно спальное место и гамак, который я теперь умею привязывать прочным узлом. Не отказывается и сыграть партейку в волейбол, после ужина выходим на полянку.



− Люди влияют на тебя в какой-то степени, − рассказывает Александр во время короткой передышки. − Но это влияние будет сильно зависеть от того, что у тебя в голове. Что ты готов слушать, а что нет. Ко мне часто приходят люди и начинают жаловаться. У всех проблем немало. И принимаешь на себя роль жилетки, начинаешь все выслушивать и задумываешься, что вот у всех плохо, наверное, и у меня нехорошо. Погружаешься в это подавленное состояние. И начинаешь вдруг размышлять о предназначении человека. Зачем мы вообще живем?..

− И зачем, по-твоему?

− Для счастья. Каждый человек приходит в этот мир, чтобы быть счастливым. Способы самые разные бывают, но цель у людей одна – получить как можно больше счастья, радости, удовольствия от жизни. И это не деньги точно, а чаще семья, близкие отношения, друзья, самореализация – в творчестве, в искусстве. У каждого свой уникальный набор. 

− А какой набор нужен твоей душе?

− У меня интересная дата рождения. Родился 06.06.66 года. Всю молодость проводил день рождения на пляже «Звезда». Традиция у нас была такая – выезжали на два дня с палатками и гуляли. А потом с перестройкой традиция рухнула. И тут в прошлом году я встретился с Димкой, который сейчас руководит серф-станцией. Мы с ним все детство дружили. Ну я ему сказал, что хочу собрать друзей детства. Он согласился помочь с организацией, на «Бумеранге» и гуляли. Позвали товарищей, клевое скрипично-ударное шоу, а я притащил свой серф, который 15 лет провисел у меня в гараже нетронутым. И понимаешь, вот это было лучшим кайфом для души. Не деньги, не статус даже. А вот эти воспоминания детства. Это счастье. Я тогда серф восстановил, в этом году добавился туризм. Душа радуется. Вообще я сертифицированный инструктор по дайвингу, могу управлять плавучестью, хотя давно этим уже не занимался. Конечно, хочу и под воду, когда-то я серьезно занимался дайвингом.

− Плавучесть, летучесть… А что все-таки ближе?

− Летучесть привлекает пока больше. В 1991 получил первый сертификат по дайвингу. А категорию инструктора получил уже в 2002-м. Считай, десять лет отдал одному делу. Но примерно в это же время увидел первый параплан и ушел в небо. До этого были и пещеры, и сплавы, и дайвинг – все закончилось сразу же. 

− Почему же? Такая ревностная любовь к небу?

− Много мистических и астрологических признаков, на самом деле. Я близнец – это знак воздуха. Плюс к тому – интерес. Под водой ты идешь по одному маршруту. Какое-то время ходил гидом – там все одно и то же. Все повторяется, как день сурка. Пещеры тоже похожи, хоть и немного отличаются. А воздух всегда разный. Ты летишь вроде как в одном месте, но потоки каждый раз уникальные, каждый раз совершенно разные ощущения. И два одинаковых воздуха не бывает. Уникальность, разность, новизна – тут нечему приедаться.


 

− А какой из всех полетов остался в памяти как что-то особенное, запоминающееся? В общем, случай совсем не рядовой?

− Мне запомнилось, когда вчетвером впервые летали. Сначала я увидел на фото, как чехи так делали, и тоже захотел попробовать. Мне всегда нравились такие необычные вещи. Только желательно делать их еще круче. И я приехал в Шерегеш на фестиваль. Мне нужны были три лыжницы, потому что я был на борде. Значит, прорекламировал бесплатный полет через диджея и сел ждать. Несколько часов возле меня крутилась какая-то тусовка. Кто-то придет, испугается, что я так никогда не летал, и уйдет. И главное – половина из них – бордисты, лыжниц нет. И помню свое состояние, я прям озверел, когда понял, что нужных мне пассажирок-лыжниц нет, и я пролетаю с осуществлением проекта. Сказал себе: блин, вот сейчас любые первые три человека подходят и пофиг кто – лыжницы, бордисты, парни, девушки, какой вес. Лечу с любым комплектом. И вот ко мне подходят два парня и девушка. Я придумал как их отбалансировать и развесить. И мы полетели. Завалились на старте, правда, но купол уже вышел, и ребята стартовали с животов. 

− Слышала, что за групповой полет ты подавал в книгу рекордов Гиннеса. Что не получилось?

− Когда мы впятером летели, тогда подал. Они ответили, что да, у нас пока впятером никто не летал, но нет категории, в которую можно было бы отнести этот полет. Типа посмотрите категории, которые у нас есть, и может у вас получится сделать для нее рекорд. И я забил. Потом очень быстро после этого полета слетал вшестером. И подумал, что фиг с ним. А через год я поднял в воздух музыкальную группу. Вот полет вчетвером был первый групповой, когда я еще ничего, по сути, не знал и рисковал. Он был чуть ли не страшнее всех остальных. Дальше проще было. Когда музыкальную группу поднимал, тоже боялся. И вообще сложно выбрать. Все они запоминающиеся. 



В походе официального отбоя нет. Дети могут сидеть возле костра столько, сколько смогут, и рассказывать страшные истории. 

−   Ой, Александр Валерьевич, так темно! Сделайте мне, пожалуйста, фонарик, − испуганно смотрит на Орлова девочка лет 12-ти.

− Да, сейчас... Все держи.

− Ура, а теперь можно и… Ну, по делам.
 
Инструктор снова улыбается. Мы оставляем детей боятся у костра, а сами уходим к берегу.

− И вот неужели после всех неприятностей крылья не поломались?

− Наоборот, характер закаляется. Известная поговорка: то, что нас не убивает, делает нас сильнее. В этом плане я сильно ломанный. У меня не осталось даже целых частей тела. Прошлым летом в августе оторвал себе палец самым непосредственным образом. Причем левая рука – последний орган, который был целый. Правая рука – ломанная, голова – два сильных сотряса, позвоночник – два компресса, ноги ломаны, кости битые. А тут просто делал штуку, которую 100 раз делал, штатное совсем задание. Просто стечение обстоятельств. И самое главное, я не терял частей себя. А тут вот такое ощущение, что серьезная часть, пусть и не очень важная, но потерялась…

Мне сильно тогда мозги встряхнуло. Подумал, что, может, вселенная таким образом хочет что-то сказать. У парапланеристов, наверное, неизбежно наступает такой момент. Каждый из нас падает, сталкивается, у него складывается купол. И это всегда встряска мозга. Начинаешь понимать, что все мы смертны. И конкретно я. Переосмысление, переоценка глобальных ценностей в жизни происходит. Ты можешь грохнуться и остаться калекой. Можешь разбиться. И готов ли ты нести эти риски на себе? Многие морально ломаются. Они понимают, что на них жены, дети. И либо прекращают полеты, либо начинают летать в заведомо безопасных местах, осторожничают. 

− Ты свыкся с этой мыслью?

− Я понимаю, что могу убиться. Уже пощупал этот риск, ощутил его на себе, но принял. Не знаю, может, это какая-то философия камикадзе. Да, воздух может меня убить. И это от меня не зависит. Я продолжаю летать, как и раньше. Немного людей принимают это. Большинство боится. 

− Тебя запретами не сломали. Но люди, они теперь не смогут получать небо в подарок?

− Почему? Если я принимаю то, что в любой момент могу уйти вообще из жизни, то отказываюсь от рисков и страхов, которые имеют обычные люди. Летаю на «Южном», хоть у меня и запрет. Понимаю, что меня могут посадить. И что? Если я принял на себя уровень риска, что меня воздух может убить физически, то люди ничего более страшного сделать не смогут. 

Освобождаешься от этого морального спазма, уже не боишься перейти за грань. Я понимаю, что моя деятельность не вредна с точки зрения государства, общества. Покатушки приносят моим пассажирам только счастье. И у меня есть обязательства перед клиентами, от которых я тоже не могу просто так отказаться. А тюрьма – значит, тюрьма. И на этом всем фоне хочется отлетать сезон. Отлетать и на зиму уехать в Азию, побродить там. Опять-таки выйти за пределы зоны комфорта. 

Наша зона комфорта осталась дома на мягком диване. Сегодняшнюю ночь предстоит провести в спальном мешке в просторной палатке. Александр вспоминает, как однажды пришлось еще хуже – он ночевал в гамаке под мостом. Улыбаясь этим воспоминаниям, мой напарник допил чай из самовара и ушел в палатку.



… Утро в походе начинается рано. Уже в 10.00 позавтракавшие пацаны и девчонки выстроились в длинную шеренгу напротив Александра Орлова и приготовились слушать.

− Задание у вас будет боевое, с нуля его выполнить сложно, − объясняет он ребятишкам правила сдачи зачета. − Задание: развести костер, вырезать колышки для перекладины и вскипятить воду в котелке. Ограничения: для розжига спичка выдается не чаще, чем раз в 30 секунд; нельзя использовать бумагу; нельзя доставать доски, уголь, дрова с большого костра – только щепки, кору и бересту. И все делаем на скорость. Можно начинать.

Ребята ломанулись в лес. Александр выкопал ямки под костер и нвзялся за телефон – нужно запечатлеть детские старания и подвести итог долгой работы с ними. В руке у инструктора по выживанию – коробок спичек. С ним он бегает от одного костровища к другому, параллельно подсказывая ребятам, как правильно разложить палочки, как разжечь первый огонек и как его поддерживать.


Ровно через час в одном из котелков закипела вода.



 
По теме
Обвиняемый уже был ранее судим и вышел на свободу 7 марта по УДО Фото: freepik.com Жителя Коченевского района Новосибирской области заключили под стражу за ложные сообщения о минировании отдела полиции.
МВД задержало четырех аферистов, вымогавших деньги у красноярских бизнесменов Фото: НДН.Инфо Полицейские в Красноярском крае задержали четырех аферистов, которые занимались вымогательством у бизнесменов,
Новосибирские полицейские ищут мужчину, оплатившего покупки чужой картой Полина ШЕВЧЕНКО Новосибирские полицейские ищут мужчину, оплатившего покупки чужой картой.
Отцу ребенка сибирячка говорила, что занимается эскортом. Фото: freepik.com В Дзержинском районе Новосибирска сибирячка погасила почти миллионный долг по алиментов ради будущего водительского удостоверения.
В Новосибирской области отчима отправят в больницу за истязание девочки утюгом Никита МАНЬКО Психиатрическая экспертиза помогла отчиму избежать уголовной ответственности.
Легковушка выскочила на встречку и столкнулась с грузовиком Фото: МВД по Красноярскому краю Страшная авария случилась сегодня днем, 28 марта, в Красноярском крае на 684 км автодороги Р-255 «Сибирь».
Опубликованы кадры песчаной бури, пришедшей в Амурскую область Фото: телеграм канал BAZA Как сообщает телеграм-канал BAZA, Амурскую область окутала песчаная буря, вызванная циклоном, который пронесся через Китай и Монголию.
27 марта 2024 года Дзержинским районным судом г. Новосибирска постановлен приговор в отношении Белова С.В., которым он признан виновным в совершении 19 преступлений, предусмотренных пунктами «б», «б, в» ч. 2 ст.
По словам жильцом, дом разваливает "прямо на глазах". Фото: АСТ-54 В Заельцовском районе Новосибирска местные жители пожаловались на аварийный дом №10 по улице Ногина, в котором до сих пор не расселили жильцов.
Житель города Бердска предстанет перед судом по обвинению в убийстве родственника - Следственный комитет фото СУ СК РФ по Новосибирской области Следственным отделом по городу Бердск следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Новосибирской области завершено расследование уголовного дела в отно
Следственный комитет
Редкую патологию обнаружили у девочки из Новосибирска - более десяти лет потребовалось, чтобы установить диагноз Ребенок не может нормально питаться, твердая пища вызывает боль и кровотечения во рту.
ГТРК Новосибирск
С Сергеем Михалковым – весело! - ЦБС Баганского района Во второй день Недели детской книги в библиотеке состоялась встреча с воспитанниками детского сада «Колокольчик».
ЦБС Баганского района
С новым званием! - Краеведческий музей Поздравляем Риту Анатольевну Полянскую с присвоением звания «Почетный работник культуры» Новосибирской области!
Краеведческий музей
Поезд, идущий в овраге - Газета Ведомости «Собаки» и «Гадкий утёнок» — какие сюрпризы приготовили детям новосибирские театры?
Газета Ведомости